Холодность в груди, противный привкус во рту, ледяные руки и мокрые пятна на футболке. Прелесть! Сглатываешь неудачные попытки пожалеть себя, начинаешь думать совсем в другом направлении - что делать? куда обращаться? и прочая, прочая... Хотя иногда остаётся чувство обманутой надежды: ну вроде как тебе чего-то там пообещали и обломали. Это как спешно прерванный секс. И настрой уже не тот, а всё равно хочется кончить.
Травишься кофе. Странно, но только оно стало помогать. Опять бессоные синяки у глаз. Нанавидимое лицо нагло раздражает своей лёгкой небритостью и припухлой невыспатостью из зеркала. Щурится и шепотно матерится ни о чём, оскаливая зубы и стирая их жёсткой щёткой. Голову под кран - о, тёпленькая пошла! - и быстро полотенце на голову, чтобы противная беспардонная струйка не потекла по позвоночнику.
Завтрак. Два яйца в крутую. Посолить. Поперчить - красным и чёрным перцем. Сжевать с кусочком подсушенного хлеба, сделав два коротких глотка кофе.
Таблетка под языком. Сладковатая облатка исчезая, обнажает общую бесвкусность глицина. Можно и ноотропил, но от него набухают почки и такое впечатление, что можно нащупать их пальцами прямо через кожу. А может быть и не только впечатление...
Отгладить брюки через крепко отжатую марлю, вдохнуть сладковатый пар. Рубашка на голое тело, застегнуть по горло, тщательно повязать то, что гордо называешь "виндзор". Когда пиджак застёгнут на приличиствующие ему две верхних пуговицы, быстрое похлопывание себя по корманам. Всё. Всё на месте. Взгляд на часы - пять минут. Включить "Das Boot" и, слушая из коридора, придавать блеск остронсым "гадам".
Гадостность и горький осадок хреновины, в которую влез по уши, как-то дробятся и отступают под виолончельными пассами и речетативом. И детский стальной голосок Ани ведёт сквозь бури и ураганы мою лодку, украшенную драконьей головой. Пой мне, Валькирия, пой...
Honneur, fidelite,
Nous sommes fiers d'appartenir
A ceux qui vont mourir.